Сегодня просыпаюсь оттого, что
подруга ворчливо-назидательным, порой срывающимся на крик,
голосом отчитывает собственную дочь:
- Ты, такая-сякая, где могла мешок со сменной обувью своей посеять?
Дочь что-то отвечает бубняще-обиженным голосом, но не плачет, и то уже молодчина. Замечательно, что времени до выхода из дома у них - в обрез. Из квартиры выходят вместе.
Через несколько минут звоню подруге на мобильный:
- Все вопросы выяснили? Помирились наконец?
- Дак вот, нет пока еще. Настя одна ушла, обиженная до, как ты говоришь, "не могу".
- А ты как же так?
- Дак вот, ругаю ее, а сама вспоминаю, как меня в Настином возрасте моя мать за что-то ругала. Один раз даже, для пущего, очевидно, моего страха, сказала: "И зачем я тебя родила? Лучше бы не рожала!" И вспомнила свою МНОГОЛЕТНЮЮ обиду на нее за те слова, КОТОРАЯ ДО СИХ ПОР ПРОЙТИ НЕ МОЖЕТ. Впору мне прощения у дочери своей просить. Понесло ведь так, что не могу остановиться...
Уж как ЕЕ может понести, я знаю. Один раз из-за салата какого-то, который для нас готовился, не для гостей даже, четыре часа она меня пилила. В оконцовке ворчливым, как положено в таких случаях, голосом, говорю:
- Иди сюда!
- Зачем? - спрашивает.
- Обниму, приласкаю.
- Как?! Что, правда? Я же... на тебя! А ты - серьезно?
- Серьезно, - говорю, - и молча.
- Хорошо. Уже иду.
Женщины! Не могут дети ваши говорить вам ЭТИХ слов! Значит, вам никак нельзя долго на детей своих сердиться. Иначе та МНОГОЛЕТНЯЯ обида на вас в душах ваших детей останется и никому от нее лучше не будет.
- Ты, такая-сякая, где могла мешок со сменной обувью своей посеять?
Дочь что-то отвечает бубняще-обиженным голосом, но не плачет, и то уже молодчина. Замечательно, что времени до выхода из дома у них - в обрез. Из квартиры выходят вместе.
Через несколько минут звоню подруге на мобильный:
- Все вопросы выяснили? Помирились наконец?
- Дак вот, нет пока еще. Настя одна ушла, обиженная до, как ты говоришь, "не могу".
- А ты как же так?
- Дак вот, ругаю ее, а сама вспоминаю, как меня в Настином возрасте моя мать за что-то ругала. Один раз даже, для пущего, очевидно, моего страха, сказала: "И зачем я тебя родила? Лучше бы не рожала!" И вспомнила свою МНОГОЛЕТНЮЮ обиду на нее за те слова, КОТОРАЯ ДО СИХ ПОР ПРОЙТИ НЕ МОЖЕТ. Впору мне прощения у дочери своей просить. Понесло ведь так, что не могу остановиться...
Уж как ЕЕ может понести, я знаю. Один раз из-за салата какого-то, который для нас готовился, не для гостей даже, четыре часа она меня пилила. В оконцовке ворчливым, как положено в таких случаях, голосом, говорю:
- Иди сюда!
- Зачем? - спрашивает.
- Обниму, приласкаю.
- Как?! Что, правда? Я же... на тебя! А ты - серьезно?
- Серьезно, - говорю, - и молча.
- Хорошо. Уже иду.
Женщины! Не могут дети ваши говорить вам ЭТИХ слов! Значит, вам никак нельзя долго на детей своих сердиться. Иначе та МНОГОЛЕТНЯЯ обида на вас в душах ваших детей останется и никому от нее лучше не будет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий